Поиск тем – это главная часть нашей работы.
Спецэффекты, музыка, графика, текст и прочее – это всё ерунда. Главная профессиональная тайна в процессе подготовки «Петербургских тайн» – это пристальное, молекулярное изучение того, что нас окружает. Ну, например. Миллионы раз мы проходим мимо сфинксов на Университетской набережной и сотни раз читали про них и слушали экскурсии.
Но! Принцип «молекулярного» исследования действительности заставляет нас ещё раз вглядеться в этот объект. И тогда вдруг обнаруживаешь, что на одном из сфинксов вырублены какие-то иероглифы. А потом кто-то поверх них выбил новые. Что это? Кто сделал? Почему так? Дальше специалисты всё уже профессионально расскажут и прояснят. Но наша задача – заметить эти сколы на постаменте. А сделать это может только пристальный взгляд следопыта.
Мы своего рода и есть петербургские следопыты, которые изучают и «раскладывают на молекулы» летопись города, чтобы обнаружить эти тайны. И такой подход позволяет нам обнаружить в очевидном – невероятное. Например, Медный всадник, который мы знаем с детства, оказывается, раскачивается под порывами шквалистого ветра, создавая эффект 25-го кадра. А в Ленинградской области продолжает вещать радиостанция-призрак. Тема поиска клада Матильды Кшесинской даже спустя 100 лет не теряет своей актуальности. Но мы не просто находим эти истории. Мы их пытаемся объяснить и понять. Мы используем только научные, исторические факты и свидетельства.

«Пульс города» не занимается сухим информированием. Мы, как летописцы, выбираем из потока новостей только то, что изменяет поток времени».

Петербург всегда ассоциировался с чем-то таинственным, загадочным и даже мистическим. Это особенность нашего города – и историческая, и культурологическая, и географическая. Где ещё встретишь такой мистический цвет белых ночей, мрак окон старых полузаброшенных особняков или гулкое эхо Ротонды на Гороховой?
Этот ореол таинственности отчасти порождён и традициями пушкинского «Медного всадника», и гоголевской мистикой – «Нос», «Шинель» и прочее. Это и тайна египетских мумий в Эрмитаже, и неразобранные архивы Кунсткамеры, где Кнорозов расшифровывал тайну иероглифов древней цивилизации майя. Очень долго можно продолжать этот ассоциативный ряд.

Нет, не было. Если не считать того, что весь процесс самого телевизионного производства, образно говоря, одна сплошная мистика. (Смеётся.)
Но был, кстати, странный случай в самом начале работы над проектом. По сценарию у ведущего на столе должен был быть компьютер. Я поставил свой ноутбук. Хороший рабочий компьютер, которым я пользуюсь уже не один год, и никогда проблем с ним не было. Начали съёмку. Я открываю крышку ноутбука, а на нём вместо изображения – чёрное треснутое зеркало матрицы экрана. Просто как в той классической примете про разбитое зеркало. Нет, конечно, никакой мистики тут нет.
Очевидно, что было какое-то механическое воздействие на экран: стукнули, уронили или ещё что-то. Но так, чтобы именно в первый день начала съёмок!.. За несколько минут до записи... Есть тут мистика или нет, я не знаю.

«Петербургские тайны» – это истории, вызывающие неизменный интерес. Это тот интерес, который заставлял нас в детстве открывать книги Жюля Верна, фантаста Беляева. Или, ещё точнее, тот интерес, то волнение, те эмоции, которые мы испытали, когда нас впервые в детстве привели в Кунсткамеру. И там мы увидели каких-то заспиртованных уродцев, собак с двумя головами или чучело людоеда Ракшаса, с остервенелой улыбкой встречающего тебя у входа в музей. Вот это чувство останется навсегда. И интерес к нему неизменен в любом возрасте. Вот поэтому мы и уверены, что наш проект «Петербургские тайны» будет обречён на успех и зрительский интерес.

Пока такого не было. Но если наши зрители предложат интересную тему, мы обязательно её возьмём в работу. Сделать это можно через наши странички в социальных сетях – например, на «Ютубе» или официальном сайте телеканала «Санкт-Петербург»!
Пожалуйста, пишите, рассказывайте и становитесь нашими соавторами. Мы с удовольствием найдём возможность поработать над интересной темой.

Программа выходит уже девять лет. За всё время нашей эфирной жизни мы сделали более 400 выпусков. Наш слоган: «Открывать Петербургу мир, а миру – Петербург».
То есть через рассказ о том, как устроен этот город, что в нём происходит, как он реагирует на то, что происходит вокруг – и в стране, и в мире, мы и пытаемся описать ту реальность, в которой живём. Наш принцип очень конфуцианский: «Чтобы познать законы Вселенной, не обязательно изучать всю Вселенную, достаточно понять, как устроена капля росы в этой Вселенной».
Вот наш великий город и есть та капля росы, через которую мы пытаемся понять законы этого мира.

Мы скорее даже не телевидением занимаемся, а медийной антропологией. То есть исследуем феномен под названием «Санкт-Петербург» с разных сторон. Условно говоря, мы видим, что упало дерево где‑то в городе. Это новость. Потом – бац! – упало рядом второе дерево. И это уже тема для специального репортажа. Но всё равно – не наша. А если там падает третье дерево или даже четвёртое – вот это уже тема для «Пульса». Это наше поле битвы. И мы начинаем искать ответы на вопросы.
А почему здесь падают деревья? Мы в полушутку называем этот принцип принципом «молекулярной журналистики». Это когда событие мы разбираем до мельчайших «молекул» – фактов и данных.

Это могут быть рассказы про людей, которые живут ради милосердия. Или про уникальные прорывы наших учёных. Или про то, как устроен наш город и как он меняется сейчас. И так, снимая историю за историей, мы и делаем наше исследование и наблюдение за жизнью великого города.
Цель этого исследования – показать: мы – такие, это – мы, а мир – вот такой. И он очень разный. Жестокий и добрый, порой несправедливый и в то же время очень гармоничный.
Объяснять и показывать эти простые истины и есть суть нашего ремесла и смысл эфиров и выпусков нашей программы, каждый из которых – как удар сердца, как ритм и пульс нашего великого города!